Особенности помощи беженцам в рассказах психологов

Люди, которые оказались в ситуации вынужденной эмиграции, лишены множества важных вещей и нуждаются в самых разных видах помощи. В данный момент  в Россию прибывает большое количество беженцев из Украины, и благотворительные организации, будь то большие фонды или небольшие частные инициативы, пытаются обеспечить людей всем необходимым: оказывают материальную помощь, помощь в оформлении документов, с поиском жилья. Однако, как и в любой другой сфере, в сфере помощи беженцам важно учитывать еще и психологическое состояние благополучателей. 

Основные факторы стресса в жизни беженцев

Как правило, первое, что приходит на ум, когда речь заходит о беженцах, – это  травматический опыт вынужденного переезда, а иногда и опыт военных действий, через который прошли люди. Но многие беженцы сталкиваются с  дополнительными испытаниями и на пути в страну прибытия. В работе Милы Холл, опубликованной в издании «Applied Psychology Online Publication of Undergraduate Studies» (OPUS) Нью-Йоркского университета, говорится, что сама дорога может стать источником огромного стресса по ряду причин: тяжелые условия, отсутствие необходимой медицинской помощи и даже голод. Помимо этого, долгое пребывание в пунктах временного размещения может оказать негативное влияние на психологическое состояние беженцев. 

По прибытии в страну они сталкиваются со сложностями миграционной системы, поиска работы, ассимиляции и адаптации на новом месте. Так, например, Холл утверждает, что дополнительные трудности может вызвать преодоление культурного и языкового барьера, а, возможно, и дискриминация по национальному признаку. В статье невролога и научного журналиста Зары Абрамс, опубликованной на сайте Американской психологической ассоциации, говорится, что такие факторы, как социальная изоляция, бедность, отсутствие работы и плохие жилищные условия, являются причинами серьезного ухудшения психического состояния беженцев. Другим важным аспектом является расставание с близкими людьми, которое также часто происходит в процессе вынужденной эмиграции. Особенно, если члены семьи или друзья все еще находятся в опасности.

Абрамс также утверждает, что помимо этого психологам стоить обратить внимание на психосоматические симптомы стресса, такие как различные боли, проблемы со сном или изменения аппетита. Очень важно помнить, что все беженцы — разные, и у них могут отличаться легальные статусы, финансовое положение, уровень поддержки семьи и опыт, через который они прошли.

Опыт работы с беженцами психолога «АиФ. Доброе сердце»

Зорина Анна, психолог-консультант, Институт Психологии и Психосоматической терапии
Мы в институте оказываем бесплатные психологические онлайн-консультации беженцам. Заявки поступают к администратору института от координаторов фонда «АиФ. Доброе сердце».

Трудности работы с беженцами

Есть определенные технические трудности по организации онлайн-консультаций, связанные с тем, что часть беженцев не имеет смартфонов и доступа к интернету. Психолог может быть вынужден общаться с человеком по телефону, без визуального контакта, что несколько ограничивает его возможности оценивать состояние клиента, устанавливать терапевтический контакт.  Также зачастую человек попадает на первую консультацию потому, что его направляют родственники или сотрудники помогающих организаций, при этом у самого человека запроса на психологическую помощь изначально нет, он не осознает тяжесть своего состояния. Такие клиенты могут быстро заканчивать консультации, не возвращаясь после 1-2 сессий. Родственникам, которым трудно выдерживать тяжелое состояние человека, мы также советуем приходить на консультации к психологам, чтобы получить рекомендации по поддержке своих близких, а также и самих себя.

Психологическое состояние беженцев

Часть людей, столкнувшись с травматическими событиями, став их свидетелями, могут долго находиться в состоянии шока. Им будет в принципе трудно пойти на контакт, начать общаться и рассказывать о пережитом, пока эта стадия не пройдет. Также у людей, эвакуированных из зон военных конфликтов, может быть накоплено много внутренней агрессии, которая при контакте может выливаться на волонтеров и сотрудников помогающих организаций. Всем, работающим с беженцами, необходимо быть готовым к этому, понимать причины, вызвавшие эти чувства, не принимать их на свой счет.

 Процессы адаптации идут, в целом, по известной модели Кюблер-Росс, «5 стадий принятия»: шок, гнев, торг, депрессия, принятие. Как бы то ни было, люди потеряли дом, они не знают, смогут ли вернуться туда и когда это может произойти. Возможно, кто-то из близких у них пока остается в потенциальной опасности. Это дает постоянный тревожный фон, человек как будто продолжает находиться в кризисе, и ему трудно начать его перерабатывать. Именно поэтому здесь нужна помощь специалиста.

Если человек еще находится в стадии шока, то нужно бережно его из этого состояния выводить вопросами о пережитом им опыте. Затем нужно быть готовым много слушать, иметь ресурс выдерживать много боли и тяжелых, сильных чувств. Поэтому психологу важно также обращать внимание на свое состояние, находить способы поддержки и для себя, постоянно быть в супервизии, а также участвовать в группах для специалистов, работающих с беженцами.

Опыт работы с беженцами психолога «Гражданского содействия»*

Глеб Напреенко, психоаналитик, член Новой Лакановской Школы (NLS), психолог в Комитете «Гражданское содействие»*

Изначально у некоторых моих коллег-психоаналитиков возникла идея попробовать заниматься с беженцами практикой, ориентированной психоанализом, в Комитете*. Во Франции существует опыт такой практики в институциях, которые работают с беженцами, и мои коллеги, которые это придумали, ориентировалась на пример французских коллег. Комитет* согласился принять их предложение. Прошли годы, сейчас так вышло, что я остался в Комитете* единственным психологом-психоаналитиком. 

Конечно, в сфере помощи беженцам психоанализ не может быть таким же, как психоанализ в кабинете, когда человек приходит самостоятельно, частным порядком, и занимается один на один с психоаналитиком. Здесь человек приходит в первую очередь в институцию (то есть, в Комитет*), чтобы решить насущные вопросы: еда, одежда, документы, юридический статус.

Я ориентируюсь на психоанализ лакановского направления. При этом мою практику в Комитете* нельзя назвать чистым психоанализом. Часто ко мне направляет врач или социальный работник, работающие в Комитете*, которые поговорили с заявителем и предложили ему обратиться за психологической помощью. Мало кто обращается напрямую, мало кто хочет пойти к психологу сам. Люди, которые соглашаются прийти, — записываются, приходят, и мы беседуем. Иногда после приема я направляю людей к психиатру, поскольку очень часто, если человек в Комитете* дошел до меня, то его состояние весьма серьезное, и его случай может потребовать психиатрической поддержки. Также были случаи, когда нужно было госпитализировать человека в очень тяжелом состоянии.

Регулярность встреч и запрос

Мало кто встречается со мной регулярно. Очень часто это разовые или краткосрочные встречи, когда, например, человек приходит несколько раз подряд и больше не возвращается. Но кто-то появляется, например, раз в несколько месяцев, чтобы что-то обсудить. Или даже просто поддерживает связь в письменных сообщениях. Я думаю, что здесь, опять же, влияет тот факт, что человек приходит в благотворительную организацию, и это определенным образом формирует его способность осмысления своих страданий. Нужна определенная решимость, чтобы обратить свое страдание в запрос к психологу. Бывает, что люди приходят, чтобы получить что-то очень конкретное, например, если у них проблемы со сном, они хотят, чтобы им назначили препараты. При этом они не хотят больше ничего говорить, а для работы с психологом нужна готовность к обсуждению своего опыта, некий интерес к этому.

Также я думаю, что сам факт того, что это благотворительность, бесплатная помощь — проблематичен для многих. Общение с юристом, социальным работником или врачом складывается проще, потому что их желание помочь беженцам — более понятно. Многим непонятно, чего хочу от них я — и это может мешать нашей совместной работе. У меня был один случай, как человек эту проблему разрешил: он платил мне за прием конфетами и называл это «взяткой». Для него это был некий способ выстроить со мной дистанцию, а также отделить меня от остального Комитета*, в котором вся помощь оказывается бесплатно и взятки, конечно, неприемлемы. Это была такая подпольная полу-игра, которая помогала ему поддерживать со мной особые, более доверительные отношения, ощущать меня сообщником.

Как понять, кому нужна психологическая помощь

Я думаю, что тот факт, что ко мне отправляют того или иного человека зависит в первую очередь от интуиции социального работника. Если ему кажется, что человек подавлен, или он в своем рассказе жалуется на что-то большее, чем материальные проблемы, с которыми может помочь Комитет*. Например, это может быть сильная подавленность и растерянность. Когда я обсуждал это с врачом, она сказала, что отправляет ко мне людей, когда ей кажется, что какие-то проблемы, с которыми они пришли к ней, имеют психосоматическую составляющую. Я знаю, что они предлагают психологическую помощь куда большему количеству людей, чем приходят ко мне, многие отказываются или, высказав первое согласие, в итоге не доходят до первой встречи со мной. 

В каких-то моментах я могу немного смягчить отношения между беженцами и Комитетом*. Не знаю, касается ли это других НКО, но в Комитете* это так работает. Не всегда в отношениях между социальным работником и обратившимся все гладко, иногда возникают конфликты, человек может требовать больше, чем организация может предоставить или вообще быть психически не совсем здоровым. Для социального работника это может быть сложно, а я в этой ситуации могу выступать в роли некоего амортизатора. Это, конечно, совсем не та функция, которую можно представить для психоаналитика в кабинете, в рамках частной практики. 

Главный вопрос и помощь переводчика

Это не универсальный совет, но очень часто стоит задать человеку вопрос, почему он вообще оказался здесь, что подтолкнуло его к этому решению — пойти на отъезд из своей страны в Россию — да, пусть ему угрожала опасность, — но в какой именно момент и как он принял решение о переезде? Задав эти вопросы как психоаналитик, можно услышать что-то особенное и не всегда очевидное, что-то более субъективное и личное — то, что он не скажет, допустим, юристу или социальному работнику. В психоанализе есть такой термин, который немного по-дурацки звучит по-русски: «субъективная ректификация» – выявление субъекта как того, кто принимает решение. Мне кажется, самое важное для человека в ситуации беженца – это задаться по возможности вопросом, что именно в твоем состоянии позволяет тебе субъективироваться.

Ввести другое, более загадочное измерение в твою историю беженца. Ввести другое, более загадочное измерение в твою историю беженца.

Еще я отмечу такой момент: лучше общаться один на один, без помощи  переводчика. Часто переводчик как-то связан с культурой, носителем которой является беженец, и это может быть дополнительным смущающим фактором для обратившегося. Если есть возможность говорить на каком-то общем со специалистом языке, пусть даже не родном, это может помочь. 

«Все беженцы — разные»

Люди, которые являются беженцами, приходят с очень разными проблемами. Быть беженцем для разных людей – это разные вещи. Наверное, можно сказать, что всех их объединяет вопрос о разорванных социальных связях: что осталось от их прежних социальных связей, что было потеряно, и какие партнеры могут возникнуть в том новом месте, где они оказались. Дальше выясняется, что у каждого человека свой специфичный ему способ выстраивать отношения, и этот особый способ установления новых связей как правило неотделим от их переживаний и проблем, с которыми они приходят. 

Очень сложно говорить о каких-то общих для всех беженцев качествах. То, что станет ключевым моментом, на какую именно проблему у человека не будет ясного для него самого ответа – это не всегда сам переезд или факт бегства из страны. Действительно, какие-то вещи могут обостряться при переезде, так же, как некоторые вещи при переезде могут решаться. Для кого-то переезд может быть стабилизирующим: если в прежней жизни человека было что-то невыносимое, преследующее его на его родине, уехав, он сможет занять дистанцию с этим фактором. С другой стороны, потеря связей или потеря семьи для человека, который очень сильно за них держался, может привести к полной дезориентации. Однако разрыв связей может произойти не в сам момент переезда и быть связан с чем-то другим. 

Важно помнить, что все беженцы – очень разные. Я общался с несколькими людьми из Украины, и у всех из них опыт происходящего разный. Однажды ко мне пришли мать с девочкой, и те проблемы, о которых рассказывала девочка, оставшись со мной наедине, никак не были связано с этим переездом. Для кого-то проблемы в основном связаны с утратой родного города. Разумеется, есть такие случаи, когда люди травмированы военными событиями, когда человек буквально был ранен или травмирован психологически, но я с таким пока не сталкивался. 

Некоторые люди говорят, что знают только русский язык, и примерно понимают, как здесь можно устроиться на работу, в то время как поехать в Европу без языка, без понимания, как жить в этой стране, – для них очень сложно. Язык – это очень важная среда, а также фундаментальный способ установления новых связей, а для беженца очень важно найти сообщество, куда можно включиться и образовать новые социальные связи. Для кого-то это может быть работа, для кого-то церковь… Когда, как россиянин, ты сейчас имеешь дело с украинцами, можно сильно переживать о том, что они травмированы теми ужасными событиями, которые они пережили. Но важно быть открытым к тому, что они скажут совсем не то, что ты мог себе придумать заранее. 

Спасибо, что дочитали до конца! Этот текст написан в рамках спецпроекта «Что делать: гайд для организаций, помогающих беженцам», который сделан для того, чтобы поддержать организации, помогающие беженцам в России. Ведь сейчас они столкнулись с большой волной просьб о помощи. Спецпроект будет дополняться.

*организация признана иностранным агентом

• Теги:
• Мигранты и беженцы
• Психология