Почему мы столько говорим о домашнем насилии

Настя Красильникова

журналистка и фем-активистка, создательница телеграм-канала «Дочь разбойника» и одноименного подкаста

Не переставать говорить о насилии необходимо потому, что пока на уровне государства ничего не меняется, на уровне общества — меняется очень даже многое. Чем больше мы говорим о том, что насилие в отношениях — это не проявление любви или страсти, чем чаще повторяем признаки, по которым можно его определить, тем больше людей осведомлено об этой проблеме. Зная о том, как домашнее насилие происходит, они могут вовремя обратиться за помощью и выйти из таких отношений. К тому же поскольку общество меняется, меняется и запрос общества. Сейчас, если я не ошибаюсь, большинство россиян поддерживают необходимость законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия. Думаю, это вряд ли было бы так без активного просвещения в этой сфере.

Читать статьи на эту тему и знать о ней важно еще по двум причинам: чтобы не обвинять пострадавших от насилия в том, что с ними случилось и чтобы, если такое произойдёт с условным удачливым до сих пор читателем (а никто не застрахован), было понятно, как с этим быть.

Чтобы насилия стало меньше, нужно продолжать говорить об этом, а ещё поддерживать тех, кому не повезло и кто столкнулся с насилием (или хотя бы не добивать их) — в комментариях в социальных сетях, в личном общении; если есть силы и возможность — можно предлагать помощь в таких ситуациях.

Мари Давтян

адвокат и правозащитница, руководительница Центра защиты пострадавших от домашнего насилия

Закон о профилактике домашнего насилия обсуждается в думе с 1996 года, то есть уже 26 лет. Сложно привести примеры других законодательных инициатив, которые имели бы столь длинную историю. Чтобы решать проблему, нужно ее признать. С одной стороны, проблема домашнего насилия признается Уполномоченным по правам человека Татьяной Москальковой, есть данные Росстата о количестве подвергающихся насилию, председатель Следственного комитета Александра Бастрыкин выступал против декриминализации домашнего насилия, некоторые региональные ведомства МВД имеют отдельные разделы о домашнем насилии. С другой стороны, комплексной статистики по этому направлению МВД не ведет. Мы видим очень разрозненный, совершенно бессистемный подход в решении этого вопроса. Более того, сама проблема часто становится объектом манипуляций со стороны ряда радикальных консервативно-патриархальных движений, которые используют её в своих политических целях. Мифы и фейки о международной гендерной политике, которые они придумывают и распространяют, тоже, конечно, не способствуют более конструктивному решению проблемы.

Мы, правозащитники, юристы и адвокаты, считаем очень важным, что в СМИ часто поднимается тема домашнего насилия — при этом в разных ракурсах. Это проблема, о которой нужно говорить постоянно. Для пострадавших, которые и сами часто читают материалы о проблеме или какие-то персональные истории насилия, очень важно понимать, что общество на их стороне, что в насилии всегда виноват насильник, что справедливость возможна. (К сожалению, в некоторых изданиях до сих пор можно встретить виктимблейминг и недоверие к словам переживших насилие — такого, конечно, быть не должно).

Что делать, чтобы насилия становилось меньше? Можно поддерживать общественные организации, помогающие женщинам в кризисных ситуациях, можно публично говорить о необходимости принятия закона по профилактике домашнего насилия, можно не проходить мимо, когда в вашем окружении кто- то проявляет агрессию и насилие по отношению к другим людям. Ну и конечно, стоит задуматься над своим поведением — не являешься ли ты сам случайно источником насилия.

Юля Кулешова

соосновательница организации «Тебе поверят», в которой поддерживают детей, пострадавших от сексуализированного насилия в детстве

Я верю, что говорить вслух о насилии важно, потому что это создаёт пространство для дискуссий и инноваций, меняет среду, влияет на психологическое здоровье переживших людей, выращивает чувствительность к насилию.

Я верю, что если есть ресурс, важно рассказывать свои истории пережитого насилия, важно говорить о тяжёлом вслух. Например, три года назад я просто написала публичный текст о насилии надо мной в детстве, и благодаря резонансу мы создали организацию помощи и с тех пор провели 4237 индивидуальных консультаций для переживших сексуализированное насилие в детстве: детей, подростков, не забывших взрослых. Со всей России — от Сахалина до Калининграда.

Очень часто те, кто пережил сексуальное или семейное насилие, молчат об этом. То есть для окружающих, даже близких друзей, — это человек х+у+z, а он на самом деле х+у+z+W. И вот эту огромную W, которая терзает сердце, заставляет плакать, ломать отношения и страдать, приходится большими усилиями постоянно скрывать. Это как каждый день носить спелый пятикилограммовый арбуз на вытянутых руках, прикрывая его кружевной салфеткой, чтобы окружающие не заметили. Кажется — «увидят арбуз — поймут, какая я плохая». А на деле открытый разговор может высвободить много энергии, уходящей на «прятки». Если уж это мой «пожизненный» арбуз (фрукт/ягода/овощ), то пусть и остальные знают об этом и видят меня «целиком».

Кроме того, к сожалению, часто человек, переживший насилие, не находит поддержки в своей семье. Публичный рассказ — это крик об этом, это лакмусовая бумажка (можно было так со мной или нет?), это надежда получить поддержку, потому что в другом месте её не дали. В случае пережитого насилия поддержка и признание тяжести пережитого опыта очень важны — человек долго «варился» в изоляции и самообвинениях.

А еще если после рассказа о насилии, хотя бы один переживший похожее почувствовал отклик и подошёл ближе к помощи себе — это огромное дело. Знать, что есть люди с такой же проблемой — очень грустно, а найти того, с кем можно поговорить об этом — очень радостно.