В 2020 году только в России было совершено больше 15 тысяч преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних. Это на 7,2% больше, чем в прошлом году. По миру, конечно, цифры будут еще страшнее. 

Сексуализированное насилие и абьюз — это темы, которые наконец-то стали обсуждаться в обществе. Волна признаний о пережитых домогательствах, кажется прокатилась по всему миру. Об этом стали говорить известные люди, а еще о насилии стали издаваться книги.

За последний год на русском языке вышло как минимум три книги, которые связаны с сюжетом набоковской «Лолиты» и в основе которых лежат истории совращения несовершеннолетних девушек мужчинами старше. В двух случаях этими мужчинами были учителя литературы и в одном — известный писатель. (Любить книги, оказывается, еще как опасно). Еще одна общая черта трех сюжетов (и схожих реальных историй) — те, кто в этой ситуации действительно находились в позиции власти (то есть мужчины), убеждали девушек в том, что на них лежит одинаковая ответственность за происходящее. Тогда как жертвы чувствовали себя виноватыми, «грязными», что часто подтверждалось и стигматизированным восприятием окружающих. 

Кейт Элизабет Расселл. Моя темная Ванесса

Роман «Моя темная Ванесса» американки Кейт Элизабет Рассел вызвал сильный и неоднозначный отклик как после выхода оригинала, так и после перевода на русский. В основе — история многолетней связи школьного учителя и его ученицы, хронологически разделенная на две сюжетные линии — в прошлом (где все и происходит) и в настоящем (где повзрослевшая героиня и постаревший герой сталкиваются с оглаской его поведения).

Роман Рассел называют «„Лолитой“ эпохи #MeToo» — с оговоркой, что главная героиня здесь долго отказывается признавать себя жертвой. Если в американском обществе дискуссия в основном развернулась вокруг того, может ли автор писать о событиях, которые с ним не происходили, то в России предметом обсуждения стало то, являются ли отношения героев любовью или абьюзом. Первый секс Ванессы и Джейкоба Стрейна — очевидный акт насилия, двусмысленности в интерпретации которого быть не может. Так что точка зрения самой писательницы довольно однозначна: наглядно изображая разрушительные для психики механизмы работы травмы, она демонстрирует, к каким последствиям могут привести абъюзивные отношения. Среди прочего — к тому, что в тридцать лет одаренная в юности Ванесса работает на ресепшне в гостинице, пьет и употребляет наркотики.

Книга Рассел стилистически минималистична, но убедительно показывает и то,  насколько страшно, когда пережить насилие можно лишь определив его как любовь — а героиня защищает этот бастион до последнего, и то, каковы вообще паттерны поведения акторов насилия (поразительно одинаковые для персонажей всех трех книг).

«Мне было больно и тогда, и сейчас. Тяжелый, с наждачными ладонями, он коленом раздвинул мне ноги. Как он мог быть снова готов? Пузырек виагры в шкафчике в ванной, моя слипшаяся от рвоты прядь волос. Он был сверху. У него было такое крупное тело, что, если бы он не поостерегся, то мог меня раздавить. Но он был осторожен, он был хорошим, он любил меня, и я этого хотела. Когда он в меня вошел, я по-прежнему чувствовала, что расколота надвое, и, скорее всего, буду чувствовать это всегда, но я этого хотела. Должна была хотеть».

Линь Ихань. Райский сад первой любви

«Эти мемуары как удар под дых, проза, которая режет ножом по живому», — написала о книге тайваньской писательницы Линь Ихань Кейт Элизабет Рассел. Казалось бы, в этом случае связь с Набоковым не может быть очевидной, однако «Лолита» и здесь упоминается прямо, правда, не как инструмент обольщения, но как ролевая модель для героя. А юная Фан Сыци, как и героиня «Моей темной Ванессы», пытается мыслить насилие как любовь. Еще одна важная линия «Райского сада» посвящена старшей подруге и наставнице Фан Сыци, красавице Ивэнь, которую вскоре после свадьбы начинает избивать любимый муж.

Все три книги, о которых идет речь, основаны на реальных событиях, но история романа Ихань, пожалуй, самая страшная. В интервью на китайском телевидении писательница призналась, что описанная в книге история многолетнего абьюза и последовавшего за ним безумия — ее собственная. Полиция отказалась возбуждать уголовное дело, и Линь Ихань покончила с собой. 

«Ванессу» часто упрекают в стилистической простоте в противоположность «Лолите». «Райский сад» в этом плане оказывается удивительно близок набоковскому роману. Неочевидная и богатая метафоричность текста, свойственная восточной традиции, ярко контрастирующая с ужасающим содержанием книги, производит практически взрывной эффект: неужели повествование о чем-то настолько страшном может быть настолько красивым? Оказывается, может, и от этого становится еще страшнее.

«…Любимый человек может сделать все, что ему заблагорассудится, разве не так? Мышление — великая сила. Я — подделка старой себя. Мне нужно полюбить учителя, иначе будет слишком больно».

Красные иероглифы: «Почему не получилось? Уж не потому ли, что я не хотела? Или ты не позволил? Только сейчас я поняла, что весь тот инцидент можно свести к первому акту: он загнал свою твердость внутрь, а я еще и извинялась за это»».

Ванесса Спрингора. Согласие

Книга Ванессы Спрингоры «Согласие» вышла во Франции в 2019 году и произвела фурор. Подзаголовок «Мемуар» у оригинала прямо говорит читателю, что в основе — реальная история самой авторки, которую в возрасте 13 лет совратил известный писатель. В романе он фигурирует под инициалами Г. М. — читатели быстро опознали в нем Габриэля Мацнеффа, чья «расположенность» к девочкам и мальчикам была широко известна и не только не порицаема обществом, но даже наоборот. В опубликованных в 1985 году дневниках Мацнефф пишет, что иногда в его постели оказывалось до четырех мальчиков возрастом от 8 до 14 лет. А ранее, в 1977 году он опубликовал открытое письмо за декриминализацию отношений с несовершеннолетними, которое среди прочих подписали Ролан Барт, Жиль Делез, Симона де Бовуар и Жан-Поль Сартр. После расставания с Мацнеффом Ванесса бросает школу и попадает в психиатрическую клинику из-за галлюцинаций.

Толчком к написанию «Согласия», по словам Спрингоры, стала публикация Мацнеффом их переписки — писательница поняла, что в ответ должна «поймать охотника в его собственную ловушку, заточить его в книге». «Согласие» — не только история одной травмы, но и документ определенной эпохи, а для читателя — повод задаться очень важными вопросами о новой этике, а также о сочетании гения и злодейства.

У этой истории, кстати, — особенно на фоне предыдущей — можно сказать, даже счастливый финал: крупнейшее французское издательство «Галлимар» (и ряд других) прекратило продавать книги Мацнеффа, а прокуратура начала официальное расследование дела.

«Увы, но в моем случае пробиться внутрь оказалось невозможно. Мои бедра рефлекторно сжимались. Я вскрикивала от боли даже до того, как он ко мне прикасался. Но в то же время я мечтала только об одном. Под влиянием смеси отваги и наивности я внутренне уже решилась поддаться неизбежности: Г. станет моим первым мужчиной. И я лежала здесь, на его кровати, именно поэтому. Так почему же мое тело сопротивляется? Откуда этот неудержимый страх? Г. не растерялся. Я услышала его голос, нашептывающий мне ободряющие слова:

— Не страшно. Ты знаешь, пока что мы можем сделать по-другому».

Елена Захарьева

Сотрудница Центра «Сестры»

Искусство и поп-культура сыграли огромную роль в формировании представлений о сексуализированном насилии в обществе, в том числе и за счет отсутствия адекватной репрезентации проблемы. Во многом из-за книг и кино, часто созданных мужчинами и без привлечения эксперток и/или женщин, переживших насилие, до сих пор для многих жив стереотип о том, что на детей нападают только опасные маньяки-педофилы с леденцами на улицах, а изнасилование — это исключительно когда незнакомец бросается на женщину или девочку в переулке. Все остальное — якобы серая зона, где преступник может быть оправдан минутным помутнением, молодостью, алкоголем, возвышенными чувствами, а пострадавшая сама может спровоцировать, ввести в заблуждение, совратить. Даже если пострадавшая — девочка двенадцати лет, как, например, в «Лолите» Набокова.

В современной литературе становится все больше реальных историй реальных людей, переживших сексуализированное насилие и показывающих нам, что оно принимает самые неожиданные формы. Преступником может стать кто-то из близких — друг, родственник, партнер, учитель, коллега, кто-то, от кого меньше всего ожидаешь. Кто-то, кто обладает влиянием и авторитетом, кто-то ласковый, заботливый и внимательный, говорящий о «любви».

Книги, написанные от лица пострадавших, не романтизируют насилие, как это бывает, когда центральной фигурой выбран преступник. Они показывают, что насилие, при всем многообразии форм, лишено неоднозначности и не может быть оправдано, и дают шанс для читательниц и читателей по всему миру пересмотреть свою оценку проблемы, а возможно даже и переосмыслить свой личный опыт и наконец найти для него подходящие слова.

Спасибо, что дочитали до конца! Поддержать работу Центра «Сестры», который помогает пострадавшим от сексуализированного насилия, можно здесь.

• Теги:
• Книги
• Насилие