- Опыт
- 13 февраля 2024, 18:16
- 6 минут
«Школу делают люди»: что такое образовательное неравенство и к чему оно приводит
Разбираемся, почему у одних детей от рождения меньше шансов на успех в учебе и карьере, чем у других, и можно ли изменить общество так, чтобы проявить себя в нем мог каждый ребенок.
Что такое образовательное неравенство
По словам исполнительного директора фонда «Новый учитель» Алены Маркович, образовательное неравенство — это ситуация, в которой возможности ребенка получить хорошее образование, добиться в учебе высоких результатов и реализовать себя зависят от стартовых условий жизни.
Как рассказывает директор Центра общего и дополнительного образования Института образования ВШЭ Сергей Косарецкий, есть два подхода к образовательному неравенству. Чаще всего им называют разницу в образовательных возможностях: например, различия в инфраструктуре или кадровом составе школ, доступных разным группам детей.
Другой подход сосредоточен на разнице образовательных результатов. Он учитывает, что среда, в которой растут дети, их семья и окружение влияют на успехи ребенка в учебе вместе со школой.
Совершенно естественно, что образовательное неравенство, как и социальное, в обществе существует. Полное равенство — недостижимая утопия. Но вопрос в степени разрыва между возможностями детей и том, существуют ли работающие институты, которые дают ребенку реальную перспективу не застрять в ситуации неблагополучия.
Из чего складывается проблема
Как объясняет Сергей Косарецкий, один из факторов — разница в доходах семей. В России есть бесплатное образование, но доступ в ряд хороших государственных школ требует издержек: например, родителям приходится платить за кружки. Родители с хорошими доходами с большей вероятностью могут нанять ребенку репетиторов — и выбрать тех репетиторов, чья работа выше по качеству.
По данным за 2020 год, у 36% российских семей с детьми до 15 лет не было денег на то, чтобы ребенок посещал дополнительные занятия.
Косарецкий отмечает, что для учебы детям нужны условия дома: отдельная комната, рабочий стол и кресло, компьютер, дополнительная учебная литература. Не все родители в силах обеспечить ребенку эти условия.
По словам эксперта, обеспеченные семьи могут позволить себе более частые визиты в театр и музеи, туристические поездки — все это расширяет кругозор ребенка, развивает его воображение и критическое мышление. У бедных семей таких возможностей или меньше, или они отсутствуют.
Как подчеркивает Косарецкий, на образовательное неравенство влияют не только разные доходы, но и разный культурный капитал родителей — те представления о мире, знания и навыки, которые у них есть.
Культурный капитал воплощается не только в корочках. Это мир коммуникаций, речи и культуры, в котором живет ребенок в семье. От количества книг и характера разговоров дома зависит, какой язык осваивает ребенок и какие представления о мире у него формируются.
Поэтому стартовые возможности детей из семей с высоким культурным капиталом выше еще до поступления. У них шире кругозор, в них больше поощряют интерес и любознательность.
Косарецкий объясняет, что в семьях с высоким культурным капиталом более высокие ожидания от детей — и более эффективная поддержка их реализации. Родители не только стремятся дать детям качественное образование, но и понимают, где его получить: в какой школе, в каком центре дополнительного образования, на какой интернет-платформе. У них достаточно навыков поиска информации и критического мышления, а также социальных связей, чтобы в этом разобраться.
По словам эксперта, семьи с низким культурным капиталом при выборе школы руководствуются прежде всего ее близостью к дому. Когда родители в таких семьях выбирают кружки, им достаточно факта, что ребенок занят.
Дети из таких семей реже идут в старшие классы или поступают в хороший университет, даже если у них высокие оценки и баллы на экзаменах.
Семья, отсутствие поддержки решений и неверие в собственные силы — все это влияет и на фактическую способность поступить, и на то, воспользуется ли ребенок своими образовательными результатами.
Есть показательная статистика: в России 84% детей из семей, в которых оба родителя имеют высшее образование, тоже поступают в вузы. Среди детей родителей без высшего образования таких лишь 32%.
В 2017 году меньше 1% выпускников российских детдомов планировали идти в университет. Разбираемся вместе с экспертами, почему сироты редко получают высшее образование 🤔
Как упоминает Сергей Косарецкий, наряду с семьей важно окружение сверстников. Если ребенок учится в классе или школе, где сконцентрированы дети с высоким культурным капиталом и хорошими оценками, это может повысить его образовательные успехи. И наоборот.
Еще один фактор образовательного неравенства — географическое положение. Чем меньше и удаленнее от других населенный пункт, тем обычно скуднее в нем возможности для неформального образования и культурного досуга. В таких местах школы хуже обустроены, а уровень подготовки учителей ниже.
При этом эксперт подчеркивает, что школы в одном и том же регионе тоже могут отличаться по качеству инфраструктуры или преподавания.
Как продолжает Косарецкий, в отдаленных местах проблемы с интернетом: как правило, он или отсутствует, или плохого качества. Это отчетливо проявилось в период пандемии.
Например, в 2020 году студент из Омска и популярный тиктокер Алексей Дудоладов записал видеообращение к главе региона. Юноша пожаловался, что залезал на березу, чтобы подключиться к дистанционным парам в Zoom, — по его словам, это был единственный способ поймать интернет.
Как упоминает Сергей Косарецкий, на некоторых территориях ценности преступного мира могут быть частью культуры местного сообщества. В таких местах существуют подростковые банды и практики подготовки к криминальной карьере с юного возраста. Все это отталкивает детей от учебы.
По словам Алены Маркович, региональный разрез образовательного неравенства в России изучен и освещается недостаточно, но есть цифры и исследования, из которых можно получить общее представление о ситуации.
Как подчеркивает эксперт, Россия — большая страна, где уровень пространственного неравенства очень высок. По уровню валового регионального продукта на душу населения и по паритету покупательной способности Сахалинская область сопоставима с Сингапуром, Тюменская область и Чукотка — с Объединенными Арабскими Эмиратами и Гонконгом, а Карачаево-Черкесия и Ингушетия — с Мьянмой и Гондурасом.
Маркович приводит и другие данные: по оценкам исследователей, в 2015 году социально-экономические характеристики субъектов РФ на 25% объясняли средний балл ЕГЭ по математике и на 34% — средний балл ЕГЭ по русскому языку.
Российские школы финансируются преимущественно из региональных бюджетов. Соответственно, у регионов разные возможности выделять ресурсы на обучение детей и оплату труда учителей.
Регионы сильно отличаются и по другим характеристикам: доле жителей с высшим и средним образованием, доле городских жителей. Эти факторы влияют на среду, в которой растут и развиваются дети, как и на возможности родителей вкладываться в образование.
Основная разница в том, что у детей в крупном городе больше насмотренность. Можно поменять школу, если она не подходит, выбрать профильный класс, ходить в кружки, в том числе бесплатные. Мы учимся не только в школе: посещение экскурсий, театров, музеев и кафе, поездки в транспорте, общение с разными сверстниками и взрослыми — все это образовательный опыт. Благодаря ему ребенок лучше понимает, какой он сам и как устроена жизнь.
Если мы возьмем радикально другую среду — опыт жизни в небольшом селе, там как такового выбора нет. Часто есть школа (и хорошо, если она именно в твоем селе, а не в километрах езды, которые надо каждый день преодолевать на школьном автобусе) — и, в общем-то, всё. Из нашего опыта мы видим, что уровень мобильности детей очень низкий. Они могут за школьные годы ни разу не побывать в ближайшем крупном городе или, доехав туда, попасть только в торговый центр. Это формирует очень специфическое, с точки зрения городского жителя, восприятие мира: нет чувства, что этот мир большой и открыт со всеми его возможностями.
Разбираемся в статье, что мешает получать образование детям с инвалидностью 😐
Как считает Алена Маркович, образовательное неравенство влияет на всех нас: на то, как мы живем сегодня, и на то, каким будет наше общее будущее.
Во-первых, есть этический аспект: это просто несправедливо. Непонятно, почему жизненные перспективы человека должны быть ограничены условиями, на которые этот человек никак не может повлиять.
Во-вторых, есть и чисто прагматические соображения. Проблема образовательного неравенства приводит к росту других социальных проблем: к высокому уровню бедности, зависимостям, преступности, сиротству, плохому уровню здоровья, апатии и выгоранию части общества, которая изначально не видит для себя перспектив в будущем.
Как повлиять на происходящее
Разные страны по-разному относятся к образовательному неравенству. В одних говорят, что оно естественно, и пускают ситуацию на самотек; в других принимают меры, чтобы уменьшить масштабы проблемы.
По словам эксперта, есть разные способы работать с проблемой. Поскольку у детей из бедных семей или в отдаленных регионах меньше стартовых ресурсов, можно восполнить эти ресурсы. Например, государство может специально финансировать школы, где учатся дети из малообеспеченных семей, чтобы в них организовывали дополнительные занятия. Или посылать в такие школы более квалифицированных учителей. Или бесплатно предоставлять детям услуги репетиторов.
Косарецкий приводит в пример Великобританию: перед английскими школами ставят задачу выравнивать культурный капитал учеников, поэтому детей из семей с низким уровнем культурного капитала целенаправленно водят в музеи, на концерты и не только.
Как считает программный директор фонда «Новый учитель» Ольга Фогельсон, школа может компенсировать влияние остальной среды.
Есть явление так называемых резильентных школ: они создают такие условия, в которых у учеников получается приходить к высоким образовательным результатам, несмотря на стартовые сложности. Эти школы очень разные, но если выделять общие подходы, которыми они руководствуются, то можно назвать следующие.
Это школы, где в целом выстроена система управления: у них есть понимание своей миссии, ценностей, планов, регулярный анализ результатов, есть механизмы получения обратной связи от детей, родителей, учителей.
Это школы, которые придерживаются высоких ожиданий от своих учеников: они исходят из того, что каждый ребенок способен учиться, даже если что-то не получается сразу; уделяют большое внимание созданию атмосферы поддержки детей и взрослых; много работают с установками детей, с тем, чтобы ребенок чувствовал, что способен хорошо учиться и проявлять себя.
Часто это школы, которым удается создать на своей базе разные варианты внеурочной деятельности и дополнительного образования, чтобы у каждого ребенка была возможность найти свою зону интереса и успеха — бывает, что эта зона лежит за пределами академической программы. Чтобы это было возможно, обычно выжимают максимум из имеющихся ресурсов: находят способы завлечь к себе мотивированных учителей, устанавливают партнерства с ближайшими предприятиями, культурными институтами, по максимуму вовлекают родителей и неравнодушных жителей.
Это, конечно, весьма собирательный и очень позитивный образ школы, но такие примеры есть, и мы все можем вдохновляться ими и учиться у них.
Алена Маркович считает, что сейчас много ресурсов тратится на строительство школ, которых действительно не хватает, но недостаточно — на то, чтобы сделать работу в обычной государственной школе карьерной траекторией, к которой стремятся.
Многим людям важно видеть смысл в своей работе — и школа ежедневно дает этот смысл. К сожалению, она редко может предоставить достойные условия, в которых молодой профессионал с хорошим высшим академическим образованием видит для себя возможность работать и развиваться. Если вкладывать ресурсы в развитие человеческого капитала, это повысит престиж профессии учителя и приведет в школу качественных профессионалов.
Другая важная часть — это развитие среды вокруг школы. Важно поддерживать НКО и общественные инициативы, которые направлены на помощь детям и увеличение образовательных возможностей.
Сергей Косарецкий отмечает, что меры по снижению образовательного неравенства нередко критикуют в обществе: одни видят в них неэффективную трату денег, другие — риск снизить возможности благополучных детей с хорошей мотивацией, третьи считают, что отвечать за все должна семья, а не государство.
Самый дискуссионный инструмент — это позитивная дискриминация. Она наиболее отчетливо проявляется в высшем образовании: так как дети из определенных категорий реже поступают в университет, для них выделяют отдельные места.
Этот инструмент применяют не только в западных странах. Например, в Китае существует большой разрыв между урбанизированными и сельскими территориями. Чтобы его сократить, квотировали места для ребят, которые не получают высокие результаты на гаокао — экзамене, похожем на наш ЕГЭ. И это вызвало возмущение среди тех родителей с урбанизированных территорий, которые вкладывали время, нервы и деньги в поступление своих детей.
По словам Косарецкого, в российском обществе об образовательном неравенстве сейчас говорят мало. На государственном уровне есть меры по поддержке школьников из сел и детей с ограниченными возможностями здоровья. На риски для детей из малообеспеченных семей или семей с низким культурным капиталом внимание практически не обращают.
Спасибо, что дочитали до конца!
