- Опыт
- 20 апреля 2022, 16:29
«Свет горит внутри нас»: руководители «Нужна помощь» о том, почему фонд остается помогать
Cотрудники «Нужна помощь» о том, что сейчас происходит в некоммерческом секторе, почему важно продолжать работу фонда и что помогает лично им не опускать руки.
19 апреля фонд «Нужна помощь» запустил акцию «Остаемся помогать», в рамках которой каждый человек может оформить пожертвование в пользу любимого фонда и тем самым ему помочь. Потому что НКО по всей России сейчас очень нужна помощь. Принять участие в акции можно здесь.
Вот уже второй год я руковожу фондом «Нужна помощь», а 22 февраля Минюст и налоговая служба официально внесли изменения в документы, и я стала директором. Мне хотелось развивать некоммерческий сектор, а получилось так, что некоммерческий сектор надо будет удерживать.
Последнее, что сейчас держит нас, — это те люди, которые работают на местах, у которых есть подопечные: десятки людей, животных, учреждений, которым помогают эти организации, которым помогаем мы. За последние три недели мы провели несколько вебинаров: про техническую инфраструктуру вместе с фондом «Друзья», про то, как вести коммуникацию, про то, как в принципе общаться с сотрудниками в трудное время. На все эти вебинары приходили сотрудники разных некоммерческих организаций и говорили спасибо. Около 370 организаций работают с нами, и больше 370 тысяч человек совершают через нас пожертвования в фонды. Поэтому я понимаю, что сейчас мы можем и должны быть теми, кто не опускает руки, что мы должны остаться и работать с тем, что у нас есть. Поэтому мы не останавливаемся. Как работать дальше — это другой вопрос.
Первая проблема — это техническая инфраструктура и то, что работать онлайн стало намного труднее, а ведь с начала пандемии очень многие процессы перешли в онлайн. Перестали работать, например, сервисы рассылок. Это значит, что некоммерческим организациям в России теперь труднее общаться с донорами. Им нужно выстраивать коммуникацию заново, и не у всех есть такая возможность, поскольку зачастую НКО помогали в этом волонтеры.
Вторая проблема — рост цен на все, в том числе лекарства. Дистрибуторы так или иначе подняли цены на фоне дефицита, соответственно, некоммерческим организациям придется потратить больше денег на то, что они планировали закупать.
Третья проблема — поставки. Первые несколько недель было вообще непонятно, как продолжать логистику, но сейчас уже нашлись некоторые способы доставки оборудования.
Есть трудности, которые пугают, но мы от этого никуда не денемся. Скорее всего нам труднее будет выстраивать отношения с мировым сообществом. Но я надеюсь, что трудностей передачи опыта и развития на международном уровне будет мало. Ну и конечно, самое главное — если сейчас ничего не изменится и цены продолжат расти, а людей продолжат увольнять с работы, то мы столкнемся с еще большим уровнем бедности, а это значит, что поддержки обычных людей станет гораздо меньше и мы сможем оказывать меньше помощи. Все это очень трудно, и именно ради этого мне сейчас нужно продолжать работать: для того, чтобы рассказывать, кому сейчас нелегко, и предлагать варианты, как можно поддержать некоммерческий сектор и что сейчас можно сделать, чтобы компенсировать ту разницу между доходами и расходами, которая случилась.
Ни одно государство не может существовать без третьего сектора экономики — некоммерческого сектора: благотворительных и общественных организаций. Министерство здравоохранения не может знать о всех проблемах в стране, потому что они решают проблемы на другом уровне. Некоммерческие общественные организации работают непосредственно с людьми, и у них есть конкретные возможности решать проблемы на местах: где-то мы затыкаем дыру, где-то находим проблему, где-то показываем реальность, которую трудно разглядеть. Конечно же, мы не можем обеспечить медикаментами всех, кому они положены, у нас в любом случае нет тех средств, которые есть у государства. Поэтому я считаю, что в ближайшее время необходимо заняться аккумулированием всех ресурсов: власти, бизнеса и некоммерческого сектора для того, чтобы решать все проблемы, которые возникли и будут возникать впоследствии.
Честно сказать, уже очень надоело терпеть. Я пришла в некоммерческий сектор в 2015 году. Это был год после кризиса 2014 года. Было трудно, но весело, и к 2017 году некоммерческий сектор вышел на очень классный уровень. 2017 год был эталонным годом по всем показателям. После пандемии этот показатель, конечно, упал, но мы это пережили, и было ощущение, что дальше все будет хорошо, что мы идем в правильном направлении. Можно было справляться со всеми тяготами, потому что мы понимали, ради чего и куда мы идем. Я видела, как инфраструктурно меняются организации, как меняется структура государственной поддержки. И я очень не хочу, чтобы то, что произошло с сектором за это время, было упущено.
В некоммерческом секторе действительно очень много высокоэмпатичных людей, которые тонко переживают проблемы. Самое важное, чтобы у них осталось желание и силы продолжать работу. Я уже задалась вопросом: как так случилось, что жизнь привела меня в некоммерческий сектор? Наверное, других вариантов не было, поэтому надо собираться с силами и избегать уныния. Но будет очень трудно.
Наш фонд — инфраструктурная организация, и две наши основные задачи — это помощь некоммерческим организациям и вовлечение людей в решение социальных проблем.
Мы уже узнали и продолжаем собирать информацию о том, с какими проблемами сталкиваются некоммерческие организации. Мы проводим вебинары, на которых выступают разные эксперты, но помимо этого мы хотим, чтобы эти встречи объединяли представителей некоммерческого сектора, чтобы каждый мог поделиться своим опытом, рассказать о том, что у него болит. Никто из нас не знает, как правильно, — у кого-то опыта больше, у кого-то меньше, и на вебинарах мы даем некоммерческим организациям возможность поделиться этим опытом.
Конечно, есть те, кому очень сложно: все испытывают сильный стресс, кроме того количество подопечных растет. Однако сейчас появилось очень много групп бесплатной психологической помощи для сотрудников и волонтеров некоммерческих организаций, а НКО, которые приходили к нам на вебинары, рассказывали о том, как они поддерживали своих сотрудников. Мы наблюдаем сейчас в некоммерческом секторе тенденцию к объединению и веру, что мы справимся и сделаем все для того, чтобы это преодолеть. Это ощущение сплочения и тот факт, что внутри сектора сформировалась максимально открытая среда, очень поддерживают.
Кроме того, мы, конечно, пытаемся поддержать фонды, рассказывая про них в своих социальных сетях и рассылках. Некоммерческим организациям всегда было очень сложно про себя рассказывать, очень сложно понять, как о себе говорить и кому это может быть интересно. Сейчас это делать еще сложнее: количество каналов уменьшилось и появилось множество юридических тонкостей. Но при этом мы все сегодня можем выйти в коммуникационное поле и заявить о себе. Свою задачу я вижу в том, чтобы как можно больше говорить с некоммерческими организациями и давать им возможность говорить о себе. Это очень важно, потому что чем больше людей о тебе знают, тем больше людей тебя поддержат. Моя работа и то, что я делаю, поддерживает меня каждый день. Вебинары, которые мы делаем, рассылки, перестройка стратегий — во всех этих задачах я вижу понятный мне смысл и результат.
Что касается второй нашей цели — привлечения людей к благотворительности — она тоже как никогда актуальна. Мне кажется, в обществе сейчас происходят большие изменения, все решают какие-то сложные персональные вопросы. Мы все столкнулись с ситуацией неопределенности, которую очень тяжело переносить. Помощь другим людям, животным, природе, с одной стороны, помогает почувствовать себя лучше, а с другой — вернуть контроль в свою жизнь. Мы сейчас видим этот запрос: люди приходят волонтерить, сдают одежду для беженцев, помогают организациям, которые работают с беженцами. Есть также крупные партнеры, у которых сейчас возникает запрос на корпоративное волонтерство. Некоммерческому сектору очень непросто, запрос на помощь растет, а количество ресурсов фондов уменьшается. Поэтому сейчас как никогда важно, что люди готовы делать что-то для того, чтобы было лучше.
Люди объединяются в разного рода сообщества, поддерживают друг друга, и эта поддержка сейчас очень нужна некоммерческим организациям. В наших соцсетях мы очень долго создавали свои безопасные комьюнити, куда ты можешь прийти и тебя там никто не обидит. Кажется, сейчас это очень важно, поэтому мы стараемся сохранить уже существующие и создавать новые сообщества на новых каналах связи. Один из самых лучших и недооцененных способов помочь, даже если ты не можешь пожертвовать деньги, или стать волонтером, — это медиаволонтерство. И если все люди будут писать о том, что они считают важным, рассказывать, почему важно поддерживать некоммерческие организации, и говорить про свою мотивацию, — это может помочь очень многим людям.
Фондам необходимо продолжать работу, потому что именно сейчас, в этой сложной ситуации, эта работа особенно важна. С одной стороны, в подобные времена очень сильно растет запрос на помощь, и это подтверждают и фонды, с которыми мы работаем. Мы проводили опрос, и примерно половина фондов сообщила о том, что они либо уже наблюдают увеличение количества подопечных, или ожидают этого увеличения. Растет потребность в психологической помощи, появилось много подопечных беженцев. Мы также знаем, что в условиях военных операций всегда повышается уровень насилия, ожидается увеличение количества бездомных людей. С другой стороны, важна экспертиза, которую фонды накопили за это время. Процессы, которые раньше работали слаженно и исправно, ломаются, и их нужно менять. Раньше фонды работали с одним оборудованием и лекарствами, сейчас, с уходом привычных производителей, нужно в срочном порядке искать замену. Или, например, фонды занимались трудоустройством людей с особенностями здоровья в одних компаниях, а сейчас они ушли с российского рынка, и нужно искать новых работодателей.
Про перспективы и про будущее, мне кажется, сейчас говорить не очень конструктивно. Мы оказались в такой действительности, которая в бизнес-литературе обозначается термином VUCA-мир, VUCA-реальность: volatility (нестабильность), uncertainty (неопределенность), complexity (сложность) и ambiguity (неоднозначность). Каждый день появляются какие-то новые вводные, и мне кажется, что не нужно сейчас пытаться решить это уравнение с большим количеством неизвестных. Эта попытка может просто парализовать, сковать все действия, а это не то, что сейчас нужно. Сейчас важно уменьшить горизонт планирования. Например, если раньше мы в фонде планировали бюджет и ставили цели поквартально, то сейчас мы договорились, что, поскольку все быстро меняется, мы будем планировать все только на две недели и регулярно корректировать свои планы. Конечно же, нужно подумать о снижении затрат и урезать расходы, некритичные для благополучателей и для привлечения финансирования.
Мне, наверное, довольно легко, потому что я фанат фонда, в котором работаю. Мне важно, чтобы мы сохранились и продолжили помогать НКО по всей России. Наверное, в такие времена особенно заметно, как качество работы финансистов влияет на качество принимаемых управленческих решений. Теперь мы ежедневно следим за динамикой пожертвований, постоянно корректируем прогнозы, еще более пристально следим за соблюдением бюджетных лимитов и постоянно ищем возможности для экономии. Во многом текущая ситуация стала своеобразным стресс-тестом, который показал, насколько та система управленческого учета, которую мы выстраивали в предыдущие годы, вообще работоспособная и гибкая, насколько она помогает оперативно получать информацию. Какие-то изменения мы уже вносим в эту систему в режиме реального времени. Важно помнить, что ты не один, что рядом есть другие фонды, обмениваться опытом, находиться в диалоге и не бояться просить помощи.
Во-первых, все столкнулись с финансовыми и техническими трудностями, связанными с прекращением существенной доли подписок: с иностранных карт, Apple Pay, Google Pay. Во-вторых, произошли события, связанные с международной изоляцией, санкциями и контрсанкциями. Часть организаций получала деньги с международных платформ, и сейчас это стало невозможным. В-третьих, часть цифровых сервисов, которыми пользовались НКО, также стали недоступны. Самый очевидный пример — это сервис рассылок Mailchimp, которым многие пользовались из-за большого бесплатного тарифа и который в одночасье закрыл все российские аккаунты. Есть и другие сервисы, с которыми возникли проблемы: даже если они не закрыли деятельность в России, то оплатить их стало практически невозможно.
Также большим препятствием стала приостановка деятельности Meta, поскольку таргетинг в Facebook и Instagram был эффективным инструментом для всех НКО, которые пользовались интернет-рекламой. Оставшиеся инструменты, такие как My Target, реклама «ВКонтакте», «Яндекс RSE», — с точки зрения фандрайзинговой эффективности пока сравнивать сложно. Это, наверное, самая большая потеря, и неизвестно, сможем ли мы ее возместить. Уже есть некоторое ощущение, что пользовательское поведение во «ВКонтакте» меняется и можно рассчитывать, что трафик оттуда тоже будет приносить пожертвования, но пока это не точно.
Очень большая потеря — это потеря Google как рекламной площадки и контекстно-медийной сети Google. Многие корпоративные почты находятся на платформе Gmail, все используют бесплатный сервис Google Analytics и, конечно, такие сервисы, как Google Docs или Google Drive. Сейчас многие задаются вопросами: переходить или не переходить на российские аналоги, делать это сейчас или подождать? В принципе, у «Яндекса» и VK есть совершенно сопоставимые по качеству сервисы, просто так исторически сложилось, что многие организации пользуются G-Suite. Но переход на другие платформы тоже требует большого количества ресурсов.
Мы крупная НКО, но есть маленькие, где один человек — и швец, и жнец, и на дуде игрец, и вместо того, чтобы заниматься своей программной деятельность, НКО вынужденно будет заниматься этим. Это досадная работа, которая не сделает деятельность организации более эффективной, но приведет к потере времени, нервов и дополнительным ошибкам пользователей, связанным с необходимостью осваивать новые интерфейсы. Это не огромная проблема, все это можно сделать, но это абсолютно бессмысленно.
К тому же часть НКО отмечает, что люди сами отписываются от пожертвований. Ухудшается экономическая ситуация, и если раньше доноры могли выделять определенную долю своего бюджета на благотворительность, то теперь эта доля сокращается, а в масштабах страны она и так была невелика. Вот, наверное, основные непосредственные финансовые и технологические последствия происходящего.
Если говорить о «Нужна помощь», я думаю, мы все равно остаемся некоторым ориентиром в секторе с точки зрения технологического развития, мы можем делиться своей экспертизой с организациями поменьше и помогать им сориентироваться и перестроиться. Если ты осваиваешь «ВКонтакте», чтобы фандрайзить на свою организацию, — это одно, но если ты осваиваешь «ВКонтакте», имея в виду, что своими находками ты сможешь делиться с другими, это придает некий дополнительный смысл и создает дополнительную мотивацию этим заниматься.
Лично для меня мало что поменялось. Можно говорить о каких-то мировоззренческих терзаниях, но в плане работы все осталось прежним. Никуда не исчезли подопечные фондов, никуда не исчезли сами фонды. Более того, в известном смысле наши навыки и способность разбираться в новых инструментах стали даже более востребованными. При этом мне кажется, что фонды, в отличие от многих коммерческих организаций, находятся в относительно лучшем моральном и психологическом состоянии. У нас по крайней мере все в порядке со смыслами. Трудно, наверное, продолжать организовывать праздники или продавать предметы роскоши, но необходимость в программах, которые проводили фонды, осталась.
Митя Алешковский многократно транслировал такую идею, и она мне очень близка: «Государство — это мы». По сути, в условиях кризиса гражданская инфраструктура кажется мне гораздо более надежной. Даже если она небольшая по объему, очень важно продолжать ее расширять или по крайней мере не дать ей исчезнуть. Кроме того, мне кажется, что сейчас больше людей, которые раньше этим не интересовались, подтянутся в сообщество, связанное с благотворительностью. Я сужу по своим друзьям, которые работают в компаниях, занимающихся коммерческой деятельностью, и столкнулись сейчас с большим чувством одиночества. А в некоммерческом секторе мы смотрим на вещи примерно одинаково — и по нынешним меркам это роскошь.
То, что в первую очередь влияет на наш фонд и на сектор в принципе, — это снижение количества рекуррентных пожертвований. Рекуррентные пожертвования — это фундамент систематического развития любого фонда и гарант материальной безопасности для некоммерческих организаций. Процент пожертвований падает по разным причинам, в том числе техническим, но часть людей отписываются сами, потому что теряют доход, переживают за завтрашний день. Не надо быть аналитиком, чтобы понять, что это напрямую влияет на фонды любых размеров, с любым годовым бюджетом. А это значит, что фонды будут еще более хаотично планировать свою деятельность и еще менее систематически развиваться. Учитывая то, что некоммерческий сектор в России был совсем неустойчив и до этого, сейчас он находится в еще более хрупком положении.
В первое шоковое время лично меня спасала только работа. Первые три недели после начала так называемой «спецоперации» всегда, когда я не спала, я работала. Конечно, очень помогало и поддерживало то, что ты находишься в среде единомышленников, всегда можно было поговорить с коллегами, — с этой точки зрения в фонде очень безопасная атмосфера. Самое главное, к чему мы пришли почти сразу же, — это решение просто продолжать работу и делать максимум из того, что мы можем сделать.
Конечно, у нас самих падают пожертвования, но мы все так же готовы развивать наши платформы и добавлять новую функциональность, чтобы их работа становилась проще и понятнее для фондов, которые с нами сотрудничают. Мы делаем «Ядро» в том числе для того, чтобы любая организация, с любым набором сотрудников, любым бюджетом и любым уровнем подготовки, могла зайти в него, и пообщаться с нашими координаторами по работе с НКО или просто воспользоваться инструментами, которые у нас есть. Нам важно, чтобы организации могли сделать это без дополнительного обучения и изучения терминов. Наша цель — сделать максимально доступной и понятной аналитику всех самых важных для НКО данных.
«Нужна помощь» занимается поддержкой и развитием системной благотворительности и профессионализацией некоммерческого сектора. Наша основная задача — настраивать процессы и делать так, чтобы даже в кризисной ситуации у организаций были разные планы и пути отхода. Сейчас самое время это продемонстрировать. Мы, безусловно, находимся в кризисе, и у нас очень много страхов и рисков, но многие процессы налажены. Пусть мы не занимаемся адресной помощью, но наша конечная цель в том, чтобы происходящие события никак не отразились на жизнях благополучателей фондов, которые с нами работают. Поэтому сейчас мы делаем все, чтобы наша работа оставалась предсказуемой: и для наших сотрудников, и для фондов, которые на нас рассчитывают.
Деятельность фондов, как правило, связана с теми проблемами, которым не уделяют должного внимания государство и бизнес. В большинстве случаев фонды помогают наиболее незащищенным категориям граждан: людям с тяжелыми заболеваниями или ментальными особенностями, женщинам, столкнувшимся с домашним насилием, ЛГБТ-сообществам, пожилым людям. Есть также множество организаций, которые заботятся о животных, экологии, развивают общественные институты, занимаются правозащитной деятельностью. Очевидно, любой кризис (а в особенности такой серьезный, как сейчас) негативно отражается на жизни общества: и количество нуждающихся в помощи только увеличивается. Вне зависимости от политической и экономической ситуации в стране дети не стали реже болеть, а Байкал не стал чище. Именно поэтому деятельность фондов в условиях кризиса становится еще более важной, и, я бы сказала, — жизненно необходимой.
В «Нужна помощь» мы помогаем другим некоммерческим организациям: стараемся привлекать для них финансирование, обеспечиваем информационной и технологической поддержкой, проводим обучающие вебинары-дискуссии с коллегами из НКО, рассказываем о социальных проблемах в медиа «Такие дела».
Я руковожу образовательным направлением в фонде, и наша основная миссия — помогать НКО развиваться, внедрять в свою работу принципы устойчивости и оказывать помощь наиболее эффективным образом. В условиях кризиса эта миссия стала особенно актуальной — многие фонды сталкиваются с нехваткой средств и в прямом смысле находятся в поиске стратегии выживания. Чтобы помочь коллегам, мы открыли бесплатный доступ к большинству наших образовательных материалов, вместе с коллегами из других фондов организуем антикризисные онлайн-встречи, приглашаем на них лучших экспертов из некоммерческого сектора и бизнеса и вместе с ними обсуждаем самые актуальные проблемы. Любой желающий может присоединиться к встрече, задать свой вопрос или поделиться своими навыками. Кажется, что в условиях кризиса НКО по-особенному сплотились, чтобы вместе найти способы пережить его и продолжить оказывать помощь.
Мы в фонде подготовили гайд о самых главных изменениях, которые нужно учесть и внедрить в свою работу. Например, как обезопасить свои IT-ресурсы, как новые законы о признании Meta экстремистской организацией отразятся на деятельности НКО, как поддерживать команду и что делать с фандрайзингом в новых реалиях. Все эти вопросы актуальны для каждой некоммерческой организации сегодня, и мне очень важно быть частью таких проектов.
Будущее сектора сейчас выглядит очень непредсказуемо. Помимо нехватки средств и отсутствия доступа к сервисам, существует еще и угроза быть признанным иностранным агентом: за время военной спецоперации несколько организаций уже получили такой статус, и нет причин ожидать, что список не будет пополняться. Но Екатерина Шульман*, например, советует не принимать решений из точки паники, не бросать работу, которую считаете полезной, и делать то, что должны. Мы не знаем, что будет дальше, но мы, сотрудники некоммерческого сектора, можем продолжать делать нашу работу и продолжать оказывать помощь до тех пор, пока в этой помощи кто-то нуждается.
В нашей стране книги уже давно не предмет первой необходимости. Чем труднее людям выживать, тем меньше времени, сил и средств у них остается на чтение. Тем не менее есть люди, которые и в самые темные времена обращаются к литературе в надежде найти там ответы на свои вопросы.
Мы воспитаны на текстах XIX и XX веков, которые полны идей гуманизма и человеческого достоинства. В основе благотворительности лежат именно эти идеи. У меня в голове сейчас постоянно всплывают строчки из Герцена, Мандельштама, Пастернака. И мне кажется важным, чтобы современные издатели делали все, чтобы литературный процесс продолжался.
В портфеле нашего издательства пока нет книг, которые осмысляют последний болезненный опыт, и неизвестно, смогут ли такие книги издаваться в ближайшее время. Но есть книги, в которых жажда жизни и тяга к справедливости побеждают насилие, равнодушие и предрассудки. Я знаю, что наши книги напоминают читателям, что свет горит внутри нас, а без этой веры будет очень сложно в дальнейшем возрождать быт и строить общество. Сейчас мы как раз сдаем в печать роман Даши Благовой «Южный Ветер», номинированный на премию «Национальный бестселлер». В этом романе борьба за равноправие и инклюзию старого типа оборачивается крахом, но на ее руинах зарождается какой-то новый, более созидательный тип борьбы. Мне кажется, мы живем именно в такое время, и нам предстоит, в том числе в книгах, переформулировать ценности, на которых мы будем дальше строить систему гуманитарной помощи.
Руководители благотворительных фондов часто говорят: «Я мечтаю, чтобы мой фонд закрылся, ведь это значит, что проблема, с которой мы боролись, наконец-то решена». Мы в фонде так сказать не можем, поскольку более чем триста фондов, с которыми мы сотрудничаем, работают с совершенно разными социальными проблемами. Уверенности, что в скором времени они разом решатся, у нас нет, особенно в такое время, как сегодня. В целом мне кажется, что для благотворительности вообще не бывает легких времен.
Для меня важно продолжать свою работу, потому что я люблю ее и осознаю ее важность. Возможно, со стороны это не так очевидно, ведь я не оказываю психологическую помощь людям в сложной ситуации, не спасаю жизни, и не очищаю берега Байкала. Но при этом я ищу ресурсы для того, чтобы все вышеперечисленное могло существовать. Мы с коллегами показываем частным донорам и представителям бизнеса, почему нужно помогать, как делать это эффективно, просто и прозрачно. Сейчас это делать гораздо сложнее, однако важно осознавать, что объединение и поддержка друг друга — это единственный верный путь.
Безусловно, я вижу будущее некоммерческого сектора очень сложным. Нам придется адаптироваться, перестраиваться, создавать новые связи, искать новые инструменты. Оценить масштабы пока сложно, поскольку у фондов есть некоторые запасы лекарств, расходников и специализированного питания, но на сколько их хватит и успеет ли ситуация измениться в благоприятную сторону до того, как они закончатся, — неизвестно.
Наш отдел занимается коммуникацией с фондами-партнерами, которые собирают средства с помощью наших фандрайзинговых инструментов и пользуются информационной поддержкой нашего фонда. В начале марта мы проводили опрос наших верифицированных организаций о том, как произошедшие события повлияли на их деятельность. Во-первых, мы увидели очень широкий разброс ситуаций. Есть организации, чья деятельность связана с лекарствами и техническими средствами реабилитации, которые попали в санкционный список. Есть организации, которые не используют препараты, которые попали под санкции, но стоимость других доступных препаратов возросла многократно. Пожертвования у тех и других в лучшем случае остались на прежнем уровне, но в основном значительно сократились. Даже если некоторые организации были практически полностью на грантовом финансировании, им все равно сложно осуществлять свою деятельность из-за инфляции и стремительного роста цен.
Все это повергло большинство организаций в шок. В профильных сообществах мы видим, что многие испытывают целую гамму сложных чувств относительно себя и своей безопасности. Многие представители фондов очень эмоционально рассказывают, как им тяжело, как они чувствуют себя потерянными и не понимают, как дальше работать и помогать. Но когда мы начали системно опрашивать фонды, и я стала смотреть на результаты опросов и увидела масштаб и объем проблем, у меня появилось чувство личной ответственности. Участие в этом всем очень мобилизировало и придало смысл и силу не теряться, не погружаться в депрессивные неконструктивные состояния, а концентрироваться на стоящих перед нами задачах.
Как системообразующий фонд, мы не могли эту ситуацию оставить без внимания. Мы смотрим, что сейчас волнует организации больше всего, и ищем наиболее доступные и безопасные способы, как им переменить свою работу и держаться на плаву. Видя, что у организаций проблемы в частности с поступлениями от физических лиц, мы запустили новую фандрайзинговую акцию «Остаемся помогать» в пользу всех наших верифицированных партнеров.
Конечно, не все трудности получится полностью преодолеть. Первыми прочувствовали весь ужас ситуации организации, которые занимаются медицинской помощью, когда уникальные препараты, которые они помогали закупать благополучателям, попали в санкционный список. Решение этой проблемы зависит не только от некоммерческого сектора, но и от фармацевтических предприятий и того, как быстро они смогут подобрать, зарегистрировать и наладить выпуск препаратов, которые смогут восполнить потерю от наложения санкций. Единственное, что фондам сейчас остается — это максимально быстро аккумулировать средства, создавать запасы, и надеяться на то, что на этих запасах, они смогут дождаться какого-то качественного решения — выхода новых препаратов, снятия санкций и прочего.
Но есть проблемы, для которых в принципе можно найти решение, и мне кажется, что основной способ справиться со сложившейся ситуацией — это объединяться, делиться экспертизой, не стесняться обращаться в системообразующие НКО, и вместе искать решения. Потому что, если есть хоть какая-то лазейка, кто-то наверняка уже попробовал ею воспользоваться и, возможно, даже получил положительный результат. Единственный путь — это не закрываться, не теряться, и мы в свою очередь, конечно, тоже аккумулируем информацию и намерены делиться этими материалами не только с верифицированными нами НКО, а со всем сектором без каких-либо ограничений.
Социальные проблемы не исчезают в сложные политические и экономические времена. Они скорее растворяются в перегруженной повестке. Но одновременно с этим увеличивается количество человек, которым нужна помощь. Задач становится больше, а ресурсов меньше. Поэтому сейчас нам необходимо продолжать создавать и поддерживать инфраструктуру для тех, кто хочет и может помогать.
Сейчас работа помогает мне бороться с бессмысленностью и состоянием неопределенности. Рабочая рутина, дедлайны и привычные ритуалы в команде дают мне ощущение хоть какой-то структуры и контроля над ситуацией. Это тоже спасает. Мы в отделе разработки доводим идею до готового функционала, который решает какую-то задачу. Например, быстро найти среди более 300 верифицированных фондов те, которые занимаются проблемой онкологии в Вологодской области. Если у нас получилось помочь решить эту задачу хотя бы одному человеку, значит моя работа имеет смысл.
Трудно сказать про будущее, пока хаос ещё не закончился, но я думаю, что впереди нас ждет трансформация. Если говорить глобально, то нам нужно стать ещё более гибкими и адаптивными: расширять спектр способов оплаты в формах пожертвований, иметь запасные плацдармы в отечественных сервисах, и, конечно же продолжать говорить о социальных проблемах.
Спасибо, что дочитали до конца!
