Марина Левина

директор фонда «Родительский мост»

Непосредственные статистические результаты мы всегда собирали с момента запуска проектов, но серьезно оценивать социальное воздействие мы начали около пяти лет назад. Сейчас уже стало понятно, что внутри организации должны быть люди, которые занимаются именно подсчетом социального воздействия, потому что это требует вложения времени и овладения определенным профессиональным инструментарием. Моя задача как руководителя — найти человеческие и материальные ресурсы на это и объединить с внедрением цифровых технологий в нашу работу, поскольку вводных данных стало так много, что их должна обрабатывать машина. 

Однако важно помнить, что наш основной приоритет — это практическая польза людям, и есть такие инструменты, которые мы себе позволить не можем, потому что у нас нет на это ресурсов. В первую очередь, необходимо посмотреть, какие инструменты уже существуют в поле. Проще всего, конечно, измерить улучшение материального благополучия: уровень жизни человека, устроился ли он на работу, оформлены ли пособия. А вот каким образом изменилась его мотивация, его развернутость к ребенку, его эмоциональное состояние — это сложно измеряемые качественные результаты, связанные с долгосрочными изменениями. Мы применяем, например, элементы коучинговых практик и методы, которые были разработаны специалистами для оценки кандидатов при приеме на работу. Очень многие практики опираются на существующие инструменты: измерение шкал тревожности, депрессивности, оценка развития детей первых лет жизни и прочее. Важно, чтобы эти инструменты были комфортны и удобны в работе и чтобы  эти подсчеты можно было показать нашим благополучателям, в том числе тем, у которых есть, например, особенности интеллекта. Тогда при сопровождении случая специалист по социальной работе сможет показывать благополучателям, что меняется в их жизни и какого результата они уже достигли. 

У сотрудников любой организации, которая оказывает системную помощь, постепенно появляется ощущение «дня сурка».  В рамках управления случаем, они раз за разом проходят определенный алгоритм. С этим связан очень высокий риск профдеформации и выгорания. Измерение социального воздействия, анализ и включение в исследовательскую деятельность позволяет выйти из этого замкнутого круга. Любому специалисту хочется быстрых результатов, и он не замечает тех небольших изменений, которые происходят, например, в отношениях матери и ребенка или в состоянии взрослого, с которым работает организация. Оценка непосредственных результатов, в том числе качественных и долевых, дает возможность по-другому относиться к своему труду, видеть и ценить маленькие шаги, когда сделать большой шаг невозможно. Это особенно важно для организаций, работающих в сфере профилактики социального сиротства, где изменения происходят очень медленно. 

Благодаря измерению социального воздействия внутри организации формируется единый подход и язык, на котором вы говорите с коллегами — это очень важно для работы в команде. К тому же это способствует взаимопониманию и созданию единого подхода внутри сектора — разные организации могут начать применять одни и те же инструменты. Недавно в фонде «Виктория» мы прошли тренинг про измерение жизнестойкости у подростков. Нам их технология очень подошла, и мы начали ее применять, причем не только у подростков, но и у наших мам. 

Какое-то время назад я по просьбе коллег из фонда «Перспектива» встречалась с людьми, которые занимаются семейной программой в интернатах. В их работе есть такая идея: родитель должен забрать ребенка в семью. В процессе обсуждения мы с ними выстроили лестницу результатов: очень важно, чтобы родители приходили навестить ребенка, даже если на ребенка они не смотрят, а просто приносят упаковку памперсов. Следующий шаг — посмотреть на ребенка — это очень сложный шаг и, соответственно, долгая ступень. Дальше родители начинают приходить системно, затем забирать ребенка на выходные, и в конечном итоге этот ребенок может отправиться домой. При этом важно понимать, что любой родитель может остановиться на какой-то ступени, потому что двигаться дальше ему по силам. В процессе этой работы мы поняли, что важно, чтобы родитель просто посмотрел на ребенка, и если специалист этого достиг — это уже высший пилотаж. Самые тяжелые ступени находятся в начале лестницы, а как только ты доходишь до середины, процесс идет гораздо легче и быстрее. Это хорошая репрезентация теории изменений, на примере отношений непростого родителя и сложного ребенка. Чтобы пройти этот путь могут потребоваться годы. Специалист в это время испытывает чувство вины, ответственность, иногда злость на клиента, — и это нормально абсолютно. В то же время клиент все время чувствует, что от него хотят невозможного, чтобы он пришел и забрал ребенка со сложным дефектом домой, а он к этому вообще не готов. Из-за этого он может перестать выходить на контакт, потому что у родителей, отказавшихся от ребенка, как правило, и так с этим связано огромное чувство вины. Когда вы понимаете, что есть множество промежуточных результатов, которые по силам клиенту, исчезают иллюзорные ожидания, и специалист и клиент начинают ценить реальные, а не идеалистические изменения. 

Александра Горячева

программный директор фонда «Дети наши»

Программа профилактики социального сиротства «Не разлей вода» в нашем фонде существует с 2018 года. Как и многие другие организации, изначально мы начали измерять непосредственные результаты: количество благополучателей, количество проведенных мероприятий, количество оказанных услуг. В 2020 году мы провели пилотное исследование — его целью было понять, что думают сами благополучатели о работе фонда, помогает ли им наша программа, и что им это дает. В исследовании приняло участие порядка 30 родителей, и на его основе мы сформировали основные социальные  результаты, — изменения в жизни благополучателей — к которым стремится наша программа. Основных социальных результатов у нас сейчас пять: динамика детско-родительских отношений; динамика изменения финансово-материальной ситуации в семьях; обеспечение базовых потребностей детей; динамика развития родительских компетенций (поскольку многие наши клиенты имеют низкий уровень навыков заботы о детях); изменение статуса семьи с точки зрения учета в органах опеки и попечительства (меняется ли отношение органов опеки к семье, через какое время семья снята с учета и прочее). Сейчас перед нами стоит задача начать измерение психологического состояния родителя и ребенка. Разумеется, определенная психологическая работа у нас уже проводится, и мы видим какие-то изменения в членах семей, но как отдельный критерий изменений психологическое состояние благополучателей у нас пока не вынесено. Сейчас мы проводим ежеквартальный мониторинг этих результатов, который ведут наши специалисты. В декабре 2021 года мы попали в реестр доказательных практик с программой «Не разлей вода» — мы в доказательном ключе описали нашу практику и планируем еще более масштабное исследование с участием благополучателей в 2022 году. 

К измерению социального воздействия нас привело желание опираться на доказательную базу и измеримые результаты работы, а не собственные ощущения. Для нас это точка анализа, возможность посмотреть, что у нас получается, а какие элементы работы и технологии требуют усиления нашей работы и увеличения ресурсов. С другой стороны, измерения дают нашим специалистам возможность увидеть результаты нашей работы в большом масштабе. Поскольку каждый специалист работает в близком контакте со своими семьями, зачастую ему сложно увидеть какие-то изменения в конкретной семье или родителе. Возможность увидеть целостную картину, обобщенные измеримые результаты — это поддержка для специалистов и профилактика выгорания. Начав измерять социальные результаты, мы, например, выяснили, что, благодаря программе «Не разлей вода», за 2021 год  в 13% случаев снизилось внимание со стороны органов опеки к семьям; 43% семей улучшили материально-финансовое положение, в 37,5% семей отмечается улучшение родительских навыков; в 35,5% семей улучшились детско-родительские отношения. К тому же это ценно для самих благополучателей: когда обращаешься к их опыту, спрашиваешь их мнение, они начинают чувствовать себя полноправными участниками процесса, а не «объектами» благотворительности, и это дает им мотивацию как-то влиять на свою ситуацию, а не просто получать помощь извне. 

Я не могу сказать, что после того, как мы начали оценку социальных результатов, что-то кардинально изменилось в нашей работе, но мы увидели какие-то аспекты, которые нам еще нужно доработать, а наши процессы и технология получили реперные точки. Например, по результатам пилотного исследования мы поняли, что не все участники программы понимают, зачем нужен план выхода из кризисной ситуации, который куратор случая составляет вместе с семьей на входе в программу. Многие семьи воспринимали это как некую формальность. Поэтому мы обсудили со специалистами, как более просто и понятно этот план составлять и обсуждать, и решили, что пересматривать этот план нужно каждые три месяца, чтобы с семьей велся постоянный диалог. 

Измерение социального воздействия важно для лучшего понимания того, какую реальную пользу приносит программа и какие зоны для роста и улучшения еще существуют. Например, в рамках исследования мы спрашивали благополучателей про их потребности, поскольку знание собственной аудитории — это тоже важный момент оценки своей деятельности. К тому же для благополучателей очень важно, когда ты не просто приходишь и помогаешь, но и учитываешь их видение. Зачастую то, что ты предлагаешь, может не соответствовать тому, что им действительно нужно. В связи с этим в 2021 году мы ввели новые виды услуг, которых раньше у нас не было: поскольку многие семьи живут в сельской местности, мы начали поддерживать их в хозяйстве, даем им семена или помогаем со вспашкой — для многих из них это источник дополнительного дохода и возможность подготовить запасы на зиму. 

Если организация хочет распространить свою практику, масштабировать и тиражировать свой опыт, оценка социального воздействия — это неотъемлемая часть процесса. Во-первых, если ты хочешь передать практику, тебе нужно дать и инструменты оценки для нее, а во-вторых, для тех же органов власти и потенциальных доноров социальные результаты — это аргумент в пользу поддержки твоей деятельности. Для нас важно, что мы можем показывать свои результаты не только через истории благополучателей, но еще и через реальные качественные изменения.