Предпринимательница Ольга Барабанова в 2011 году вместе с мужем придумала компанию по производству легких детских велосипедов «Лисапед». Спустя несколько лет, используя инженерный опыт этого проекта, Ольга решила создавать легкие инвалидные коляски из карбона и алюминия. Так возникла компания Kinesis. А в 2021 году появился фонд «Продвижение», который помогает семьям с детьми с инвалидностью собирать средства на коляски. Ольга является его попечительницей.

Ольга рассказала о сложностях производства, важности индивидуального подхода при создании реабилитационного оборудования, хейтерах в соцсетях и радости от работы. А также о планах фонда «Продвижение» по изменению социальной среды в России.

О желании работать на себя и опыте создания бизнес-проектов

Мой последний короткий опыт работы в найме длился 6 месяцев. Тогда я окончательно поняла, что есть вещи, которые нужно принять в себе и смириться. Я не командный игрок и не исполнитель. В этих ролях мне некомфортно. Мне нужна понятная именно мне логика поступков и большая ответственность, чтобы что-то делать и ощущать важность своего дела. Думаю, что так было всегда. Я очень несистемный человек. Например, я ненавидела школу, мне даже снилось, как моя школа взрывается. Это были прекрасные сны. 

Ещё я привыкла рассчитывать на себя и многое делать и организовывать самостоятельно, чтобы быть уверенной в качестве. Это касается любых вопросов: выбор места рождения моих детей, качества их образования и здравоохранения. Это же относится и к моей работе.

Я понимаю, что у меня ужасный начальник, но так как это я сама, то я понимаю, как можно с этим справиться. Я вожу своего начальника к психотерапевту, к коучу и таким образом могу с ним договориться. А с другими начальниками у меня не получалось так договориться, поэтому пришлось воспитывать своего. 

Я не училась создавать бизнес. У меня есть образование в области журналистики и маркетинга, и большую часть работы в своих проектах я как раз выполняю по направлению general management и маркетинг. Также у меня есть опыт управления: с моей коллегой мы делаем рекламное агентство, в котором руководим большим количеством сотрудников. Поэтому все мои умения основаны на практике, а также на знаниях, которые я получала из книг и интернет-курсов.

Еще можно пошутить, что материнство — очень хороший MBA. И это только частично будет шуткой. На самом деле, если ты организовал образование своих детей, быт, делегировал уборку и прочие процессы, то в принципе производство тоже сможешь организовать. 

Об опыте волонтерства и стремлении менять социальную картину в России

Мне всегда хотелось делиться привилегиями, потому что наслаждение элитарностью меня не привлекает. И при этом я думаю, что неплохо понимаю ощущение инаковости. Поэтому задача изменения социальной картины в России мне всегда была интересна.

Решение о создании Kinesis было принято в связи с цепочкой определенных событий. Сначала я пережила перинатальную утрату, а потом стала волонтером в детском хосписе «Дом с маяком». Я всегда говорю, что волонтерство — одно из лучших событий в моей жизни. Как бы это не звучало, это очень ресурсное занятие. Я волонтерила как организатор на мероприятиях, как маркетолог, а еще приходила поиграть с детьми. Проводя время с ними, я поняла, что их особые потребности не означают, что им нужна другая жизнь, другие, непохожие на наши развлечения. В это время у меня уже была компания «Лисапед».

Под влиянием всех этих факторов в какой-то момент пришло осознание, что люди с инвалидностью в России находятся в катастрофическом положении. Тогда же стало понятно, что есть та крупица, которую я могу привнести, чтобы улучшить их жизнь — предоставить детям и взрослым с особенностями здоровья качественное реабилитационное оборудование или инвалидные коляски. Так появилась компания Kinesis.

Об индивидуальном подходе и уникальных особенностях здоровья

С точки зрения инжиниринга инвалидная коляска и велосипед — похожи. С точки зрения сложности производства — это абсолютно разные продукты. Kinesis производит кастомные инвалидные коляски, то есть они создаются под конкретные особенности каждого клиента. Не бывает людей, у которых были бы идентичные особенности здоровья. Поэтому я считаю необходимой индивидуализацию всех потребностей. Это касается адаптивной одежды, спортивных занятий, а также реабилитационного оборудования. Такой подход начинает распространятся в Швейцарии, США, Германии, Японии. В России — нет. Именно поэтому я называю себя активистом и планирую дальнейшую свою деятельность разворачивать в сторону борьбы за права людей с инвалидностью.

Изначально идея проекта была в том, чтобы производить коляски для детей в возрасте от 0 до 5 лет. Но начать именно с них мы не смогли, просто физически не получалось их сделать.Только в прошлом году мы запустили в производство коляски для такой категории пользователей. 

Сейчас, как правило, дети до 5 лет в России не получают активные технические средства реабилитации, потому что они в принципе не видны для государства как группа благополучателей. Считается, что пока ребенка можно носить на руках, пока он помещается в детскую коляску, то никакая другая коляска ему не нужна. Потребности ребенка в движение исключается. Однажды я была на встрече с чиновниками — с людьми, которые принимают решение о закупках реабилитационного оборудования. На ней мне сказали, что необходимо доказать, что наши коляски нужны детям в группе от 0 до 5 лет. Для этого мы должны собрать большую фокус-группу, провести исследование, чтобы неврологи подтвердили, что необходимость действительно есть. 

В развитых странах, где уважается ценность личности, подход к этой группе людей с особенностями здоровья совсем иной.

О бюрократических сложностях при производстве колясок

Kinesis может продавать коляски частным клиента как индивидуальное реабилитационное изделие, которым оно и является, потому что создается по замерам конкретного ребенка и взрослого. Однако чтобы люди могли получать за наши коляски вычет у государства или же могли получать их бесплатно, нужно продавать коляски Фонду социального страхования. Для этого компания Kinesis должна иметь регистрационное удостоверение медицинского изделия, которое выдается Росздравнадзором.

Нужно потратить порядка двух с половиной миллионов рублей, чтобы оформить все документы на одну модель коляски, а срок регистрации с момента подачи составляет примерно два года. У нас ушло полтора года на то, чтобы собрать документы, сделать образцы и провести в разных городах все необходимые клинические испытания. Сейчас документы уже поданы, мы ждем удостоверение. Для сравнения: чтобы продавать детские велосипеды в России, нужен сертификат, который стоит 30 тысяч рублей и делается за несколько дней.

Росздравнадзор также занимается сертификацией вакцин, препаратов и таких изделий как клапаны сердца, то есть действительно медицинских приборов. Я считаю, что коляска активного типа не является медицинским средством, это средство реабилитации, поэтому подход к его сертификации должен быть иным.

О сложностях производства легких инвалидных колясок в России

Процесс производства сложный и затратный, потому что каждую коляску мы делаем по индивидуальным размерам. У нас есть клиенты, у которых нет ног, а есть клиенты, у которых очень длинные ноги. Есть совсем маленькие дети с деформациями позвоночниками, а есть дети с особенностями движения, которым нужны специальные подножки. Поэтому мы не можем сделать серийный выпуск. 

Мы производим детали колясок сами, за исключением ортопедических спинок и колес. Спинки заказываем в США или, если спинка сделана по слепку, в Голландии. А колеса либо у чешской, либо у американской компании. Средняя стоимость пары колес варьируется 40 до 60 тысяч рублей. В России необходимые нам большие, легкие, прочные, быстросъемные колеса никто не производит. Поэтому ценовой диапазон наших колясок от 130 до 450 тысяч рублей. Если у нас будет удостоверение и увеличится количество заказов, то это поможет снизить стоимость производства. 

Но пока государство не проявляет внимания к проекту. Был интерес нескольких государственных структур, которые делали красивую отчетность с именем нашей компании, но никаких грантов или субсидий мы от этого не получили. При производстве карбоновых колясок мы сотрудничаем с российской компанией  UMATEX, входящей в состав «Росатома». Если бы у нас были возможности для льготного приобретения карбона, это было бы для нас большим плюсом. Также сейчас у нас есть все инженерные навыки, чтобы самостоятельно построить цех для производства колес. Весь вопрос в инвестициях. 

Поэтому сейчас я говорю, что Kinesis не социальное предпринимательство, а благотворительность. Возможно, когда-нибудь компания выйдет в плюс, тогда можно будет говорить о предпринимательстве. Пока что это убыточный проект.

О создании собственного благотворительного фонда

Сейчас основной клиент в Kinesis — фонд «Продвижение», который мы сами и делаем. Мы каждый день получаем заявки от людей в разных формах: от «Пожалуйста, помогите» до «Вы издеваетесь над инвалидами, продавая такие дорогие коляски», что тоже на самом деле является просьбой «Пожалуйста, помогите» (только завуалированной). Поэтому в 2021 году был создан фонд «Продвижение», который помогает собирать средства для семьей, чьим детям необходима коляска Kinesis. Сейчас под опекой фонда порядка 150 семей. 

Занимаясь благотворительностью, я часто сталкиваюсь с отсутствием права на ошибку. Фонды, которые работают с тобой, или же сами благополучатели считают, что если ты работаешь в таком сегменте, то ты — сверхчеловек, а значит, не можешь ошибиться. 

Необходимость создать фонд появилась на фоне негативного сотрудничества с маленьким благотворительным фондом. Kinesis разрабатывал для подопечных фонда модель коляски, которую нужно было тестировать и доводить до ума, а также помогал собирать на них деньги. Важно учитывать, что это был ковидный год, когда наше производство было закрыто 4 месяца, а еще часть времени мы были на карантине по случаю ковида среди наших сотрудников. Месяц простоя обходился нам в 2,2 миллиона — катастрофически тяжелый год. Поэтому мы сильно задержали сроки выполнения  заказа, на который сами же собрали порядка 70 процентов суммы. Фонд негативно был к нам настроен, хотя я была готова объяснить каждой семье из сбора, почему сроки сдвинулись. Но нам говорили, что мы не имели права так ошибаться.

Я хочу сохранять высокое качество наших продуктов, но также я хочу иметь право на ошибку. Тогда мы поняли, что такое сотрудничество для нас не продуктивно и сделали фонд сами. 

О поддержке в социальных сетях и хейтерах

Мне важно вести личные соцсети. Хотя там чувствую большую ответственность за свои слова, а также ощущаю некоторую усталость, потому что сталкиваюсь с негативом и не всегда легко его переживаю. Как у любого хоть чуть-чуть медийного человека у меня есть хейтеры. Они пишут мне в личку и в комментариях, что я наживаюсь на инвалидах, что я над ними издеваюсь.

Мне поступает негатив и от людей из «сообщества». Например, у менять есть два хейтера: известный реабилитолог и основатель благотворительного фонда. Один считает, что я не имею права делать инвалидные коляски, потому что у меня нет медицинского образования. Второй полагает, что я не должна делать коляски для детей с ДЦП, потому что все они могли бы ходить. Хотя я делаю коляски для тех детей, которым ее выписали врачи.

Несмотря на негатив, соцсети — важный источник поддержки. Благодаря им я познакомилась с важными для меня людьми, с которыми нет возможности часто видеться, потому что все очень много работают. Но мы можем поддерживать друг друга хотя бы лайком и комментарием. А еще соцсети важны, потому что помогают мне получать дельные советы и решать те сложные кейсы, с которыми я сталкиваюсь. 

Сейчас мы активно занимаемся продвижением бренда фонда. И я вижу, что те люди, которые много лет читают меня, доверяют мне, они приходят в «Продвижение» и поддерживают нас регулярными донатами. Я понимаю, что рассказывать о фонде важно, и я пытаюсь делать это максимально красиво и современно. 

О планах фонда «Продвижение» и компании Kinesis

Очень хочется, чтобы государство обеспечивало людей колясками. Мы за это поборемся. Первый шаг на пути к этому — получение удостоверения. Государство ежегодно закупает много колясок разной стоимости. В том числе около 1000 колясок в ценовом сегменте 300+ тысяч. Это очень большой объем, вполне достаточный для того, чтобы развивать это производство в России, тиражировать, снижать стоимость. 

В дальнейшем мы можем производить и пассивные коляски, то есть те, в которых возят человека, и различную реабилитационную технику: ходунки, вертикализаторы, сейчас у нас есть все для этого. Также мы работаем над роботизированными и электрическими колясками. 

В рамках деятельности хочется решать не только проблемы по обеспечению колясками, но и более глобальные. Есть цель заниматься обучением, переобучением и трудоустройством людей на колясках. Сейчас у нас достаточно экспертизы, чтобы научить большие корпорации принимать к себе на работу сотрудников с такими особенностями здоровья. Также хочется работать с детскими центрами, садами и школами. Например, мы хотим развивать проект по созданию игрушек на инвалидных колясках, чтобы наглядность влияла на уровень толерантности в обществе.

О желании все бросить и ощущении себя на своем месте

Хочется бросить каждый день, так же, как хочется бросить любые трудные задачи. Важно избавляться от иллюзий, которые появляются в тех же социальных сетях о том, что все очень сильные и с улыбкой со всем справляются. Я вот совсем не с улыбкой это делаю.

Недавно произошла ситуация: мы сделали коляску по замерам, которые клиент самостоятельно снял. Он допустил ошибку, поэтому коляска ему не подошла. Мы предложили забрать коляску и переделать ее за собственные средства. Но клиент был крайне недоволен, отказался, сообщив, что мы должны были предусмотреть все заранее. 

На основе этого кейса мы сделали вывод, что во всех заказах, которые к нам поступают, мы будем требовать замеры, которые снимает врач-реабилитолог. Но вся эта ситуация с претензиями была очень тяжелой. Я лежала на полу, смотрела в потолок и думала, что с этим делать. Потом ходила ко всем своим друзьям плакать, а потом уже к юристам, чтобы разобраться, как поступить. 

С другой стороны, мне очень легко прогнать негативные мысли, потому что я чувствую себя на своем месте. Полежав на полу и порыдав, уже на следующий день в 8 утра я поехала с волонтером нашего фонда вручать коляску мальчику, которому вот-вот должно исполниться 2 года. Я была уверена, что он не сможет сразу сам поехать. А он взял и поехал — у него было такое радостное выражение лица. Он требовал освободить ему место, начал самостоятельно исследовать все комнаты. Это абсолютно феерический опыт, который искупил все печали прошлого дня. 

Справиться с выгоранием мне помогает ощущение того, что я правда много чего пробовала делать и ничего не приносило мне такой радости и осмысленности. Когда я думаю, что все закрою и пойду в найм, у меня нет радости. Ее нет, даже если я представлю, что у меня будет очень высокая зарплата и на майские праздники мы с детьми полетим отдыхать на Мальдивы. Но когда я думаю, что мы построим новый цех, где будем сами делать колеса, и благодаря ему сможем делать на 150 благотворительных колясок в год больше, а значит 150 детей обретут больше свободы, то мне радостно!

Спасибо, что дочитали до конца!

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

• Теги:
• Инвалидность
• Инклюзия
• Интервью
• Социальный бизнес